Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Недоразумение? – с прежним жестоким апломбом усмехнулся Оберштайн. – И это говорит человек, выхлебавший зараз восемь бутылок? За кого Вы меня…
– Сколько?! – встрепенулся Райнхард в настоящем ужасе. – Не может быть… я помню, что просто не пьянел долго, вот и всё. Это точно, Оберштайн, Вы не шутите?!
– Прилетели, – ядовито процедил собеседник. – Скажете мне, что не видели, что делаете, теперь?
Молодой император разразился таким горестным рыданием, что не знавший страха министр обороны похолодел от некого животного ужаса.
– Да я же не вижу ничего вообще, Оберштайн, уж Вы-то знаете, что это такое! – он сделал движение корпусом, как будто хотел вырваться из объятия, а затем просто затрясся от нервных спазмов во всём теле. – Так и не вижу ничего с тех пор, как ожить получилось, и Вас сейчас не вижу, и света вообще не вижу! Я сына сегодня видел несколько минут, а теперь опять ничего, ничего, ничего! Зря Вы, наверное, возились, если думаете, что я нарочно это сделал. Идите уже и в самом деле к чёрту, от Вас только ещё хуже и больнее, может быть, всё и к лучшему было, я бы просто проспался.
Но хладнокровия у гостя всё же было побольше – он резким движением обхватил правой рукой голову молодого человека, а затем крепко прижал его за плечи к своей груди.
– А ну, тихо, иначе тебя порвёт сейчас от этой истерики, не соберёшься, – сухим и деловитым тоном негромко, но внятно произнёс он, невзирая на то, что бессвязные стоны и вскрики ещё продолжали звучать. – Я всё понял, слышишь? Вдохни поглубже и выдохни, оно отпустит, потихоньку, но отпустит, сам успокоишься, – заметив, что его слова вовсе не пропадают втуне, а даже приняты как руководство к действию, он позволил себе, не разжимая рук, чуть похлопать ладонью левой руки по плечу подопечного. – Всё нормально, раз видел сына, значит, увидишь ещё не только его, сам понял, наверное. А кабы я тебя сейчас не выполоскал, могло быть и хуже, чем в этой недовальгалле, не находишь? Оно нам не надо сейчас ну никак.
Райнхард молча несколько раз мотнул головой, и не сделал ни единой попытки к освобождению.
– Я сейчас разревусь, как девчонка, наверное, – убитым, но спокойным уже голосом сказал он наконец, не шевелясь.
– Разрешаю, – тихо и совсем по-доброму отозвался Оберштайн. – Если полегчает, просто вымоем тебе голову после, да и всё. А вот про девчонок надо будет отдельно поговорить. Уже скоро.
– Что там случилось? – сухо спросил император. – Говори сразу, чтоб я не циклился на недомогании.
– Да ничего на деле плохого, в сущности, – спокойно отозвался министр, – но хотелось бы знать, что ты сказал этой рыжей валькирии фон Кройцер, а? У девочки действительно может получиться подать нам Хайнессен на блюдечке через пять лет.
– Я? – с немалым удивлением произнёс Райнхард. – Ничего особенного, я просто предложил ей свадьбу у нас, потому что планировал осуществить это так или иначе. Хотя… припоминаю, был один в её сторону комплимент – сказал её ухажёру, что позавидовал бы ему, не будь счастливо женат. Всё.
– Эге, – с чувством проскрипел Оберштайн, как будто намереваясь крупно поворчать. – Ты в самом деле полагаешь, что это мелочь, что ли?
– Ох, ну а что не так? – унылым тоном поинтересовался Райнхард, методично борясь с накатывавшими рыданиями.
– Всё так, – к его немалому удивлению, в голосе советника звучал едва ли не восторг, – просто этой фразой ты сделал больше, чем за всю кампанию в Изерлонском коридоре в нынешнем году.
– Ну хоть что-то хорошее за сегодня, – усмехнулся Райнхард по-прежнему унылым тоном. – А то уже традиция от тебя слышать какие-нибудь гадости, всегда так, особенно когда ты появляешься сам.
– Та-ак, уже лучше, и намного, – весело произнёс Оберштайн, – значит, пора переходить собственно к гадостям.
– Ооо, зачем я с тобой вообще сегодня заговорил, – молодой император сам не сразу понял, что вздрагивает уже от смеха, – лучше бы валялся тушкой дальше. Ну, и?
– То, что фон Кройцер была у меня, есть результат её разговора с твоей сестрой, для начала. Аннерозе вызвала меня к ней, вот как было дело.
– М-да, я бы тоже озадачился, – с тихим смешком отозвался больной. – Что там ещё было?
– Они сплетничали о вдове Яна Вэньли, планируя выдать её за одного нашего адмирала, так что дело на мази, и хорошо.
– Какой ужас, – с трудом выдавил Райнхард и затрясся от полновесного смеха. – Ты обещал, однако, гадости, где они?
– Изволь, – невозмутимо хмыкнул Оберштайн. – Теперь Аннерозе срочно хочет замуж сама. За меня, – последние слова он произнёс так, будто сообщал, что застрелится через час, не больше.
Но он не знал, что удивляться придётся ему самому, а не собеседнику. Райнхард чуть приподнял голову, не пытаясь высвободить её из захвата, но ровно настолько, чтоб было хорошо видно, что он лучезарно улыбается.
– И это ты смеешь считать плохим известием, что ли? – сказал он с пьянящей радостью в голосе совсем тихо. – Это же победа, да ещё такая, что нам и не снилась покуда! Я же сам хотел тебя умолять взять её в жёны, просто отложил из-за слепоты всё это. Кто из нас лучше разбирается в выгодах такого дела, а? Разве не ты, что после дела Кюммеля женить меня хотел неизвестно на ком? Чего молчишь?
– Мммм, – озадаченно и нарочито беззаботно отозвался Оберштайн. – Я удивлён, скажем кратко. Итак, мне следует передать кронпринцессе, что возражений нет, верно?
– Пожалуй, да, – рассудительно произнёс Райнхард, слегка насупившись. – Но тебя-то ещё не спросили, согласен ты или нет на это дело, не заметил? С моей точки зрения это как-то неправильно, право.
– В данном случае это пустая формальность, – сухо ответил министр. – Не стоит внимания.
– Эээ, – с горечью произнёс император, – вот мы и дошли-таки до гадостей. Я не хочу такой обязаловки, Оберштайн. И дам согласие на этот брак только в том случае, если ты сам его хочешь, а не соблюдаешь мои интересы.
– Ха, может, мне ещё её руки попросить согласно протоколу? – фыркнул Оберштайн как будто с удивлением, но замаскировать восторг ему этим удалось не полностью. – Или того круче, обидеть даму отказом?
– Хорошо, убедил, – с едва заметной грустью вздохнул Райнхард. – Мне холодно, Оберштайн, и голова плывёт, не иначе, как от твоих пощёчин. И вообще тошно. Сделай уже что-нибудь для своего родственника, чтоб ему полегчало, только врачей сюда не зови, пожалуйста, – он говорил всё тише и тише, и когда смолк, Оберштайн увидел, что его подопечный провалился в крепкий сон. Спокойный, тихий, без сновидений и опасности больше не проснуться. Главный советник осторожно поднял обмякшее тело и отнёс его на диван, аккуратно уложил голову сюзерена на подушку, закутал его в плотное одеяло и уселся рядом, взяв ладонь Райнхарда в свою. Пальцы молодого императора вдруг ответили крепким пожатием и так не разомкнулись все следующие четыре часа. Но терпения Оберштайну было не занимать. Его вполне устраивало молча смотреть на усталое лицо, по которому иногда пробегала лёгкая тень улыбки. Сейчас оно было совсем не похоже на то, что он увидел, забравшись в кабинет через балкон. В том, что он сделал это вовремя, никаких сомнений быть уже не могло.
10. Единственное решение
Белый утренний туман, белый, как настоящее молоко. Обычно они бывают в середине августа, и, пока утро залито этой пеной, похожей на безе, так весело шататься по лесу за грибами и ранней ягодой. Кирхайс, мы ведь сегодня этим займёмся, да? Нет, я ещё поваляюсь пару минут, как раз перед твоим приходом – ты так смешно распахиваешь окно, чтоб меня разбудить, что просто грех лишать тебя удовольствия думать, что я не просыпался. Опять притащимся с полными корзинами – судя по тому, с какой силой разит ночной фиалкой, урожай в траве будет нынче что надо. Да я уже и не хвораю – так что простуды можно не бояться, залезай в комнату – у меня третьего дня в комоде шоколад запрятан, угостишься. Дай руку, Кирхайс – похохочем малость, да тронемся в поход. До чего сильно пахнет белыми лилиями! Это ты их принёс, что ли?
Райнхард безотчётно открыл глаза, приподнявшись на постели и протянув руку перед собой. Руку не было видно, а перед глазами монолитом стояла тьма. Он не стал сдерживать горестный стон и рухнул навзничь, затем уткнулся лицом в подушку и с досады укусил её. Зачем, зачем, память так глумится над ним, уже который раз подряд? Лежать было тихо и удобно, даже уютно, но ничего не изменилось, да и менялось ли что вообще, он даже не хотел думать. Не хотелось осознавать, что происходит, думать, где он и что делает, вообще ничего воспринимать не хотелось. Он понял, что валяется в постели, совершенно раздетый, разогревшийся от сна после бани, отчего-то сытый чем-то вкусным, что успел недавно съесть, наевшись при этом до отвала, и ничего не хочет. Абсолютно ничего. Натянув одеяло до горла, он даже не успел осознать толком то огромное удовлетворение, которое испытал, снова засыпая – провал в сон был слишком стремителен.
- Черный Ферзь - Михаил Савеличев - Научная Фантастика
- Магический лабиринт - Филип Фармер - Научная Фантастика
- Дженни Вильерс - Джон Пристли - Научная Фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Циклы 'Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов - Научная Фантастика
- Комитет Правды - О. Палёк - Научная Фантастика
- Исчезнувший агент - Андрей Юровник - Боевая фантастика / Киберпанк / Научная Фантастика
- Мастер всея Галактики - Филип Дик - Научная Фантастика
- Восходящее солнце - Майкл Крайтон - Научная Фантастика
- Исполин над бездной. Фантастическая роман - Александр Ломм - Научная Фантастика